Я ВСЕМИ КОМАНДУЮ, А МУЖ - НИКТО

Мы с Алёшей с самого детства были вместе везде, будь то поход за ягодами-грибами или купание в пруду тайком от его бабушки и моих родителей. Жили по соседству – лишь перейти огород и небольшой сад, и вот мы снова вместе. Пацаны насмехались: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!» – а мы и не против были.

Дружба закончилась внезапно. Я поняла, что не просто «своя пацанка» для Алёши, когда, до нитки промокнув под летним дождём, прижалась к нему спиной, чтобы согреться, а он неожиданно обнял меня сзади и, дрожа всем телом совсем не от холода, горячо зашептал в шею: «Люблю!» Начался новый этап наших отношений, нам тогда было по 13 лет. Первая детская любовь! Как же сладко было где-то уединиться и целоваться ещё неумело, но чувствовать всё уже по-настоящему. Лето пролетало незаметно, он уезжал в город, в школу, к родителям. В эту пору мы виделись редко, очень скучали, ненавидели учёбу и с нетерпением ждали каникул. Два года так встречались, но дальше поцелуев дело не заходило, тогда нравы были немного иными.

В пятнадцать, после восьмилетки, я решила поступать в медучилище. Это мне удалось без проблем, училась я всегда хорошо. Алёшины родители решили за него: десять классов, а дальше – как хочешь. Тогда можно было и рабочим зарабатывать больше инженера; токари, фрезеровщики очень ценились.

Попав в круговерть студенческой жизни, я очень повзрослела. Приезжая домой, ходила, конечно, на дискотеку в клуб, классно танцевала, кавалеров у меня появилось множество, и все постарше, не чета школьнику Алёшке. Девушкой я была честной и прямолинейной и сразу всё ему выдала: и что он мал для меня, и что нравится другой. А влюбилась я тогда серьёзно – в парня старше меня на семь лет, жившего в городе недалеко от квартиры, которую я снимала. Миша был тот ещё прохвост, но поняла я это лишь спустя год, а пока мне нравились его внимание, цветы и коробки ужасно дефицитных в то время импортных конфет, которые он приносил на свидания. Он работал барменом в каком-то заведении «не для всех», как сам однажды сказал.

Я купалась в любви и внимании противоположного пола, а вот Лёша страдал. Он ведь действительно любил меня, а я его предала! Он хотел мстить, рыдал ночами в подушку, пытался с кем-нибудь знакомиться, но всё ненадолго. Парнем он был очень красивым, к 16 годам уже почти сформировавшимся мужчиной – косая сажень в плечах, чёрная шевелюра и пронзительные синие глаза. Девчонки млели от одного его взгляда, а ему, кроме меня, никто был не нужен. Не мог забыть и всё тут.

Так прошло три года. В Новый год мы случайно встретились в компании общих знакомых. А может, его друзья подсуетились, ведь все знали о его любви ко мне. Так или иначе, но я взглянула на него совсем другими глазами и поняла, что ревную, когда Алёша пригласил танцевать соседку по столу и нежно к себе прижал. Было выпито немного шампанского, и я решилась сама подойти к нему. Мы нашли себе в доме отдельную комнатушку и вышли оттуда под утро с новой или, скорее, обновлённой любовью, которую было не скрыть, так светились счастьем наши лица.

Весной Алёша ушёл в армию, я проводила, обещала ждать. Письма он писал ежедневно, почтальонша доставляла их по нескольку за раз, так как почту она разносила дважды в неделю. Наш общий друг шутил: «Письма от любви и нежности слипаются», – и так оно и было.

Два долгих года разлуки подходили к концу, когда в моей семье случилось непоправимое – покончила с собой любимая младшая сестрёнка. Это было таким горем, таким потрясением, что жизнь буквально раскололась на до и после. Чёрная волна горя захлестнула всю семью. Я каждый день моталась с работы в село и утром обратно, чтобы не оставлять родителей один на один с горем. С осени до весны, наверное, ни разу не улыбнулась. Казалось, что мир вокруг стал тусклым, серым, а сама я живу где-то за пеленой непрекращающегося мелкого противного дождя со снегом. Казалось, это состояние – навсегда. Но пришла весна, и вернулся из армии мой любимый Алёша. Снова засияло солнце, молодость стала брать своё.

Через пару месяцев, уже летом, я поняла, что беременна. Алёша очень обрадовался, всё кружил меня на руках. Он очень хотел сына, а я – дочку. Мы подали заявление в загс, сообщили родителям. Те отреагировали по-разному. Мои мама с папой, потеряв одну дочь, не могли потерять и вторую, и благословили наш брак. Его же мама и особенно бабушка всё восприняли в штыки. Они вроде бы против меня ничего не имели, но хотели пышной свадьбы, а я, конечно, возражала, ведь не прошло ещё и года после смерти сестры. Лёшина мама заявила, что распишемся мы только через её труп, а что ребёнок будет – ей плевать, могу пойти на аборт, и вообще это не её сына дело. Отец-подкаблучник ни во что не вмешивался.

Алёша поступил как настоящий мужчина: принял решение уехать подальше. Сначала – один. Велел мне ждать вызова, когда он найдёт на Севере работу и жильё. И нашёл. Через полтора месяца я впервые в жизни летела самолётом к любимому. Нам выделили комнату в общежитии. Он работал в тайге вахтовым методом, через неделю, на строительстве дороги. Я устроилась в детскую поликлинику. Всё складывалось удачно. Те несколько месяцев северной жизни с октября по март были самыми счастливыми в нашей жизни. Никто нам не указывал, что и как делать, никто не читал нотаций.

Жили весело и шумно, в общежитии было много молодых семей, все подружились. Но как-то вдруг всё резко исчезло с прилавков, за продуктами надо было выстаивать длиннющие очереди, и в одной из них, за лимонами, мне вдруг стало плохо. Вызвали «скорую», отвезли в больницу. Приехавший на следующий день Алёша не обнаружил дома ни меня, ни ужина. Оказалось, сдают почки: там вода была очень плохой, а бутилированной тогда ещё не продавали и фильтров не было. Врачи советовали рожать на материке, и мать его вроде бы образумилась, звала обратно. Алёша хотел отвезти меня рожать домой, а потом забрать нас с ребёнком обратно на Север, но я не согласилась. Может, просто боялась оставлять мужа-красавца одного, чтобы не увели. И он впервые уступил моим уговорам. Приехали вместе.

С той поры Лёша всё чаще стал говорить, что не он главенствует в семье. У него была властная мать, но жену он хотел другую. Когда пытался настаивать на своём, начинались бесконечные скандалы. И он потихоньку начал выпивать. В компании мужиков муж чувствовал себя значимым, а дома ему казалось, что он – никто. Я этого не понимала.

Когда родился сын Саша, мы всё старались делать вместе: учились купать, пеленать, по очереди не спали по ночам. Малыш рос болезненным и беспокойным. Но мало-помалу Лёша отстранялся от сына и забот о нём. Уходил спать в другую комнату – мол, завтра рано на работу. По вечерам «закладывал».

Стояли 90-е, мы еле сводили концы с концами. Жили на съёмной квартире, плату хозяйка поднимала ежемесячно – если бы ещё так зарплату поднимали или хотя бы платили вовремя! Хорошо, хоть родители из села продуктами помогали. Короче, проблем было полно, а Алёша лучшим выходом для себя считал напиться и забыться. Когда я второй раз забеременела, то не знала, радоваться или плакать, но муж ласково уговаривал меня оставить малыша, ведь старшему уже три годика, пусть будет ещё один. Так у нас появился горячо любимый всеми Димка-мизинчик.

Через полтора года я отдала детей в садик и вышла на работу. В материальном плане всё потихоньку налаживалось – например, Лёша захотел машину, и мы, скопив денег, купили старенький «жигулёнок». Но с выпивкой стало только хуже: если раньше муж приползал домой на автопилоте, то теперь после работы запросто мог не явиться – спал в машине. Несколько раз попадался пьяным за рулём, и это больно било по семейному бюджету. Я терпела, потому что очень любила его, да и он меня, кажется, тоже. Никогда даже пальцем не тронул, а я видела, какими бывают пьяные мужики, – соседка всё время к нам бегала от своего.

Шли годы, дети росли, взрослели, умнели. Однажды шла с работы мимо магазина и заметила нашу машину. Обрадовалась: «Молодец, хлебушка решил купить». А когда подошла ближе, в глазах потемнело – в машине пьяный Алёша обнимал такую же нетрезвую девицу. Тогда я не стала скандалить, о чём с пьяным говорить? Зато потом высказала всё, что накипело, забрала детей и уехала к маме. Было лето, мальчишки с удовольствием жили в селе, а вот мне пришлось ходить на автобус за четыре километра, до работы добиралась уже уставшей.

Лёша приехал за мной через неделю, извинялся, клялся, что ничего не было, что мне показалось. Очень хотелось верить, и я вернулась. Но спустя пару лет ушёл уже Лёша.

Где и при каких обстоятельствах нашлась эта Зинка, не знаю. Просто он однажды приехал из Киева, где работал, не домой, а к ней. Врал по телефону пьяный, что задерживается на неделю, а потом мне сказали, что видели его в родном городе. Спросила его прямо, а он молчал в трубку, трусил.

Я собрала его вещи и подала на развод. Пару раз встречались в городе и еле узнавали друг друга – страшные оба, исхудавшие. Лёша совсем не был похож на счастливого человека. Я не могла поверить, что он, ещё вчера такой родной, теперь обнимает другую. Плакала по ночам в подушку и молилась.

Через месяц он пришёл. С виноватым собачьим взглядом и решением больше не пить. Но сказал, что и я должна измениться, стать уступчивее, мягче. Я согласилась, готова была простить всё, лишь бы милый был рядом. Забрала заявление о разводе. Лёша действительно пить перестал, но утраченный авторитет в глазах подростков-сыновей завоевать было сложнее.

Мальчишки, повзрослев, сами стали частенько подкидывать нам поводы для расстройства. Старший поступил в институт, через год бросил, пошёл в армию. Отслужил, решил восстановиться, но учиться ему было неинтересно, и к концу второго семестра его исключили за прогулы. Алёша во всём винил меня. Это, дескать, я заставляла сына учиться, а он не хотел, пусть бы лучше рабочую специальность осваивал, на фиг нам эта наука.

Опять начались скандалы, упрёки, что я всеми командую, всё и всех контролирую, а он, Алёша, опять никто. У младшего любовь случилась, он мне всё рассказывал, а папа оставался не в курсе событий, в чём опять же обвинял меня. Купили машину получше, иномарку, Лёша пошёл таксовать. Появились ночные вызовы, мне это не понравилось: наученная горьким опытом, ревновала, услышав в телефоне женский голос. Не склеивалась наша разбитая чашка.

На семейном совете решили пожить отдельно, раз уж вместе невмоготу. Он снял однокомнатную квартиру, уже полгода живёт в ней. И теперь я всё время жду его звонка. Понимаю, что нужно отпустить его с любовью, пусть будет счастлив, если не со мной, так с другой. Но как же хочется ткнуться носом в родное плечо и поплакать. Все надеюсь, что наша любовь не может так просто умереть и что время всё расставит по своим местам. Сыновья взрослые, у каждого скоро будет своя семья, своя судьба. А я всё живу в ожидании чуда.